Tilda Publishing
ВЕЛИКАЯ ЛОЖА РОССИИ
Достопочтенная Ложа №44
Древнего и Принятого Шотландского Обряда,
законно основанная на Востоке города Перми
ЗОЛОТОЙ КЛЮЧ
КУРАКИН, АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ - (18 (29) января 1752 — 24 июня (6 июля) 1818) - русский дипломат из рода Куракиных, князь, вице-канцлер (1796), член Государственного Совета (1810), сенатор, канцлер российских орденов (1802), действительный тайный советник 1-го класса (1807). Создатель усадьбы Надеждино и владелец Куракиной дачи к востоку от Петербурга. Видный русский масон шведской системы строгого наблюдения.
Александр был первенцем князя Бориса Александровича и его жены Елены Степановны, дочери фельдмаршала С. Ф. Апраксина. Незадолго до безвременной кончины отца взят на воспитание братом своей бабушки — Никитой Ивановичем Паниным и привезён из Москвы в Петербург.
Панин собственных детей не имел и, будучи воспитателем великого князя Павла Петровича, поощрял его общение и игры со своим племянником. С того времени князь Куракин сделался одним из самых близких друзей будущего императора, которого в частных письмах величал Павлушкой. Однажды он даже заложил свое имение, чтобы доставить необходимую сумму цесаревичу, нуждавшемуся в то время в деньгах.
В 1766 г. князь Куракин отправлен был для обучения в Киль, в Альбертинскую коллегию, где слушал лекции около года, числясь в то же время при русском посольстве в Копенгагене и получив даже в 1766 г. датский орден. Образование своё довершил в Лейденском университете в компании таких блестящих молодых людей, как Н. П. Шереметев, Н. П. Румянцев, Н. Б. Юсупов, С. С. Апраксин.
Пребывание племянника в Нидерландах было обставлено графом Паниным как наказание за какие-то шалости, в сохранившихся письмах к дяде молодой князь обещает исправиться и выражает раскаяние в своих поступках. За время своего гран-тура «мсье Борисов» (псевдоним русского путешественника) посетил также Англию и юг Франции; сжатое описание этой поездки напечатано им в 1815 г. в Петербурге у Плюшара. Всё заграничное пребывание обошлось Куракину в 13000 рублей.
В 1772 г. Куракин, числившийся с детства на службе в гвардии, пожалован был в камер-юнкеры, а в 1775 г. определен в Сенат. В 1778 г. Куракин сделан был действительным камергером, а после проведения реформы дворянского самоуправления был избран петербургским предводителем дворянства. Необременительная эта служба не мешала князю Куракину сопровождать великого князя Павла Петровича в его путешествии за границу, а до этого в Берлин для знакомства с невестой, Софией Вюртембергской, которая научилась ценить дружбу Куракина с венценосным супругом и на протяжении многих лет состояла с ним в переписке.

После Берлина он был отправлен для извещения шведского короля о вторичном браке цесаревича в Стокгольм, откуда слал любопытные донесения Панину. Во время этой поездки Куракин был посвящён в высшие степени масонства с наказом принять на себя гроссмейстерство русской провинциальной ложи, подчинив ее главному шведскому капитулу. Статный, ловкий и остроумный красавец-князь пленил сердце молодой графини Ферзен, впоследствии лучшей подруги жены Карла XIII.

По возвращении в Россию князь Куракин вновь становится ближайшим к цесаревичу человеком и едва ли не чаще всех посещает его в Гатчине. Наследник был весьма привязан к нему, называя его своею «душою». Император Иосиф II писал по этому поводу: "Кн. Куракин, сопутствующий Их Высочествам по чувству личной преданности, состоит при них уже в течение многих лет. Будучи племянником графа Панина, он уже этим имеет право на признательность великого князя и пользуется доверием и отменным вниманием Их Высочеств. Это человек любезный и с обращением высшего общества".

Эта дружба не встретила одобрения у правившей тогда Екатерины II, так как ей стало известно, что во время приезда в Петербург шведского короля Густава III, тот посетил собрание франкмасонов в доме Куракина, где посвятил в масонство и Павла Петровича. Непосредственным же поводом стала перлюстрированная переписка Куракина с молодым П. А. Бибиковым. По настоянию императрицы, с подозрением относившейся к масонам, Куракин был выслан из Петербурга в саратовскую деревню — село Борисоглебское. Екатерине II всегда внушали опасения люди, близкие к наследнику, ей виделся в них призрак оппозиции. Кроме того, Куракин был масоном шведской системы "строгого наблюдения". Это направление приобрело популярность среди петербургских масонов в 1770-е годы. По правилам системы руководителем ордена должен быть монарх или представитель царствующего дома. Так как среди приверженцев течения были друзья цесаревича: кн. Г. П. Гагарин, А. В. Куракин, Н. И. Панин, кн. Н. В. Репнин, О. А. Поздеев, то они хотели видеть в роли главы направления Павла Петровича. Именно Куракин добился права на открытие ложи "шведской системы" в России. В 1776 г. императрица направила его в Стокгольм с известием о бракосочетании цесаревича Павла и вюртембергской принцессы Софии Доротеи Августы Луизы (в православии Марии Федоровны). Князь использовал оказию для выполнения тайного поручения российских масонов. Он получил аудиенцию у главы ордена "Соломонова храма" герцога Карла Зюдерманландского, который дал ему учредительную грамоту от Великого Стокгольмского капитула на право открытия в России Великой главноуправляющей ложи шведской системы строгого наблюдения - капитула "Феникса".

Находясь во временной ссылке, Александр Борисович переименовал село Борисоглебское в Надеждино (название ассоциируется с его внутренним состоянием души — надеждой на возвращение в Петербург). Он устроил там роскошную резиденцию, где прожил восемь лет жизнью богатого русского барина. Даже в уединении он поддерживал переписку с царственным своим другом, выписывал из-за границы книги и составил отлично подобранную библиотеку. Он жил открыто, хлебосольно; для гостей были составлены особые правила, имевшие целью предоставить каждому полную свободу и не стеснять и хозяина. С великолепием, соответствующим такому образу жизни, предпринимал иногда князь Куракин поездки по своим имениям; одна из них описана в книге 1793 года, составляющей библиографическую редкость: «Описание путешествия в 1786 г. Его Сиятельства… кн. А. Б. Куракина, вниз по Суре от Красноярской до Чирковской пристани…». Подобный образ жизни вовлёк его в довольно значительные долги. Однако император Павел, едва воцарившись, немедленно вознаградил Куракина за его постоянную ему верность, возместил ему все его издержки и излил на него целый дождь милостей.

В 1804 году Куракин даровал свободу своим крестьянам из 22 хуторов (слобод Белокуракинской и Павловки в Старобельском уезде Харьковской губернии), числом до 3000 душ. Он перевел их вечно и потомственно в вольные хлебопашцы, и уступил им до 60 000 десятин земли. Со своей стороны крестьяне обязались внести в продолжение двадцати пяти лет один миллион рублей ассигнациями в Петербургский опекунский совет в пользу воспитанников князя баронов Сердобиных. Эта сумма была ничтожной по сравнению с реальной стоимостью.

После смерти Екатерины II Куракину было позволено вернуться в столицу и продолжить свою карьеру. В течение ноября 1796 г. Куракин пожалован был в тайные советники, назначен членом совета при императоре, вице-канцлером, произведен в действительные тайные советники, получил ордена св. Владимира 1-й ст. и Андрея Первозванного. Кроме того, ему пожалован был дом в Петербурге, а в день коронации более 4 тыс. душ и богатые рыбные ловли в Астраханской губернии, доходами с которых жило население целой большой области.

Партия императрицы, к которой примкнул Куракин, непрестанно враждовала с партией Ростопчина. Когда же в 1798 г. императрица Мария Фёдоровна и фрейлина Нелидова лишились своего влияния, князь Куракин как самый верный их союзник был освобождён от дипломатической должности и выслан в Москву. Примерно в то же время (1798) он был избран в члены Академии Российской.
Новая опала, впрочем, не продлилась долго. Уже 1 февраля 1801 г. Куракин присутствовал при освящении здания нового Михайловского замка, а ещё через 20 дней граф Ростопчин был уволен от всех дел и того же числа князю Куракину повелено вступить в прежнюю должность вице-канцлера. Он стал опять часто бывать во дворце, в ближайшем кругу императора, и присутствовал, между прочим, за последним вечерним столом Павла Петровича накануне его убийства.
Именно Куракину было поручено опечатать и разобрать бумаги покойного государя. При вскрытии завещания императора Павла оказалось, что он «своему верному другу» завещал звезду ордена Черного Орла, которую носил прежде Фридрих II, сам передавший её русскому цесаревичу, и шпагу, принадлежавшую прежде графу д’Артуа.

Новый император Александр оставил Куракина управлять Коллегией иностранных дел до 5 сентября 1802 г., потом пожаловал его канцлером российских орденов. При образовании Государственного совета Куракин был назначен его членом и постоянно сохранял своё место среди первых сановников государства, исполняя те или иные дипломатические поручения императора, но в петербургском обществе к тому времени стал уже вызывать насмешки, как свидетельствует следующий отзыв Вигеля: "Смолоду князь Куракин был очень красив и получил от природы крепкое, даже атлетическое сложение. Но роскошь и сладострастие размягчили телесную и душевную его энергию, а эпикуреизм его виден был во всех его движениях, и лучезарное тихонравие его долго пленяло и уважалось, но в новое царствование, с новыми идеями, оно дало повод сравнивать его с павлином".

После Аустерлицкого поражения он подал государю докладную записку, в которой говорил о необходимости приготовить значительные военные силы, чтобы защищать пределы России, но в то же время искать сближения с Францией. Летом 1806 г. направлен в Вену с щекотливым поручением отговорить императора Франца II от брака с сестрой Александра Павловича. При посредничестве князя Куракина заключен был в 1807 г. Тильзитский мир, на котором стоит его подпись. Во время тильзитских переговоров Наполеон и Талейран не раз высказывали желание, чтобы послом в Париж был назначен князь Куракин, что и было исполнено.
В напряжённый период с октября 1808 по ноябрь 1812 г. Куракин возглавлял русское посольство в Париже, поражая французов своей расточительностью. На одном из балов, сопровождавших бракосочетание Наполеона и Марии-Луизы, произошел пожар, возникла паника, князь Куракин был сбит с ног, скатился в суматохе с лестницы и получил сильные ожоги; от этого случая здоровье его сильно пострадало и до самой смерти он уже не мог совершенно поправиться.
В 1810 году он писал многочисленные донесения царю Александру, предупреждая его относительно неизбежности войны с Францией: «Лучшая система этой войны, по моему мнению, это избегать генерального сражения и сколько возможно следовать примеру малой войны, применяемой против французов в Испании; и стараться затруднениями в подвозе припасов расстроить те огромные массы, с какими идут они на нас». В декабре 1811 г. он призывал в докладе канцлера Н. П. Румянцева: «Не время уже нам манить себя пустой надеждой, но наступает уже для нас то время, чтобы с мужеством и непоколебимой твердостью достояние и целость настоящих границ России защитить». После последней неудачной попытки урегулировать русско-французские отношения на его встрече с Наполеоном в Сен-Клу 15 апреля 1812 года и последовавшего начала вторжения в Россию Куракин выехал из Франции.
В последние годы отошёл от дел, ибо жестоко страдал от подагры, которая «вошла в правую руку и заняла обе ноги». Тем не менее продолжал давать блистательные балы в своём просторном доме на углу Большой Морской и Невского проспекта. В Москве занимал особняк на Старой Басманной, 21 (впоследствии Константиновский межевой институт), но чаще всего проводил время в Павловске, в обществе императрицы-матери.
Умер 24 июня 1818 года в Веймаре, куда поехал на воды, и был похоронен в павловской церкви Марии Магдалины. «Похороны Куракина были великолепны; весь двор был и великий князь; службу отправлял преосвященный». На памятнике, поставленном у входа в храм Марией Федоровной, надпись: «Другу супруга моего».
Считается также, что Куракин ввёл в моду (в Европе) привычный способ сервировки блюд, названный позднее «service à la russe» (русская сервировка), который заключается в постепенной подаче блюд в порядке их расположения в меню. Этот новый способ постепенно вытеснил сервировку по методу «всего сразу», использовавшемуся ранее и называемому «service à la française» (французская сервировка, «французская система»).
Как бальи Мальтийского ордена (члены которого давали обет безбрачия) Куракин не был женат, но имел большую слабость к женщинам, в разных слоях общества имел многочисленные связи, последствием которых было до 70 побочных детей; от него, между прочим, ведут свое происхождение бароны Вревские и Сердобины.