ЛУКАШ, ИВАН САЗОНТОВИЧ - (30 марта (11 апреля) 1892 — 15 мая 1940) - русский писатель-романист, покинувший Россию в первую волну эмиграции. Член берлинской Ложи Великий свет Севера и парижской Ложи Друзья Любомудрия.

И. С. Лукаш родился в Петербурге в семье отставного солдата лейб-гвардии Финляндского полка, ветерана русско-турецкой войны 1877--1878 годов.
С самого детства судьба вовлекает его в мощный поток российской истории. 5 февраля 1880 года отец будущего писателя должен был занять свое место в карауле в Зимнем дворце, но из-за болезни жены отпросился из казармы, а заменивший его товарищ погиб при взрыве, который подготовил С. Халтурин. Император Александр II в тот день чудом спасся, но многие из солдат, бывших на карауле, погибли. Позднее Лукаш вспоминал: "Отец водил меня на Смоленское кладбище к гранитной пирамиде солдат Финляндского полка, погибших при взрыве в Зимнем дворце. На граните золотыми литерами были выбиты их имена".

Детство будущего писателя проходило в Академии художеств, где его отец, отставной солдат, был натурщиком. "Я думал, -- вспоминал Лукаш, -- что все, что окружало наше детство страшным и великолепный видением, аркады и колоннады, инеющие в прозрачном холоде северной ночи, Минерва и сфинксы из Фив и медная квадрига Аполлона, замерзшего в высоте арки, все было магическим, заклинанием, таинственной силы которого теперь не знает никто..." Светлые видения детства -- Академия художеств, Литейный двор, Медный всадник -- неизменно сопутствовали ему на протяжении всей жизни -- в годы братоубийственной гражданской войны и в безотрадных скитаниях по городам и странам Европы.
Неосознанный страх перед грозным будущим, "страх перед необъяснимым, потусторонним, страх перед нежитью, которая шевелилась вокруг", смутной тревогой отзывался в душе ребенка. И, может быть, именно эти настроения диктовали юному поэту его первые стихи -- сюрреалистические опыты в прозе, увидевшие свет в сборнике "Цветы ядовитые" (СПб., 1910). На короткое время Лукаш сближается с эгофутуристами, печатает стихотворения в футуристических альманахах, переживает влияние Игоря Северянина.

Но со временем все большее место в творчестве молодого писателя занимают очерки и рассказы. Так, до 1917 года он активно сотрудничает в газетах "Речь" и "Свободное слово".
Разделяя заблуждения большей части русского общества, Иван Лукаш приветствовал февральскую революцию и ее героям -офицерам и солдатам - посвятил ряд очерков: "Ночь на 28 февраля в Зимнем дворце", "Преображенцы", "Волынцы", "Павловцы". Вскоре пришло разочарование, свобода обманула, обернувшись дикой анархией и погромом России в октябре 1917 года. "...Тогда, - вспоминает Лукаш,- это было осенью, и я тоже служил вольноопределяющимся в гвардейском полку, в Петербурге, в гвардейских батальонах, готовили восстание против советской власти. Тимофей Кирпичников должен был начать в Волынском, за ним преображенцы в Таврических казармах, семеновцы, егеря. Выходил как бы март наоборот, восстание против победившей революции".
Восстание не удалось, и свою дальнейшую судьбу Иван Лукаш связал с силами сопротивления коммунизму, с первопоходниками, с генералом Корниловым: "Все, что было молодого, честного, что только могло уйти, - все ушло к Корнилову".
В 1918-1920 годах Лукаш - старший унтер-офицер из вольноопределяющихся, участник белой борьбы с большевизмом, вплоть до эвакуации Крыма он работает в симферопольских газетах.
Эпизоды гражданской войны запечатлены в повестях "Смерть" ("Русская мысль", кн. IV, V--VII, Прага, 1922), в сборнике "живых" рассказов и материалов "Дроздовцы в огне" (Белград, 1937).
Трагический гимн "рыцарям тернового венца, воинам Белой армии - солдатам, офицерам, вождям - звучит в самой сильной книге писателя "Голое поле" (София, 1922).
Константинополь, София, Берлин, Рига... Долгие странствия и всегда - литературная работа. Лукаш печатается в газете "Свободная речь" (Болгария), в Германии вступает в содружество писателей "Веретено", в Риге редактирует газету "Слово" и участвует в литературном отделе газеты "Сегодня".
В 1928 году Иван Лукаш переезжает в Париж и становится сотрудником редакции газеты "Возрождение". На страницах "Возрождения" он печатает отрывки из романов, рассказы, статьи, очерки, рецензии, отзывы о выставках и кинофильмах.
Наибольшей известностью среди русских читателей в эмиграции пользовались романы и исторические рассказы Лукаша "Граф Калиостро" (1925), "Император Иоанн" (б. г.), "Дворцовые гренадеры" (1928), "Пожар Москвы" (1930), "Сны Петра" (1931), "Бедная любовь Мусоргского" (1936). От безотрадного настоящего, от суровой и скудной эмигрантской повседневности мечта уносила писателя в героическое прошлое России: душу волновали и властно притягивали тени минувшего. Героями Ивана Лукаша становятся строители великой империи - Петр и его сподвижники и преемники, полководцы, офицеры, солдаты... И над всеми ними - великими и малыми - царит величественный Санкт-Петербург, воспетый прозаиком во многих романах и рассказах, город-заклятие, созданный державной волей Петра, магический жезл России.
"Огненная река русского XVIII века захлестнула Ивана Лукаша",-заметил поэт и тонкий литературный критик И. Н. Голенищев-Кутузов. Но огненной была и душа писателя, огненная мука русской трагедии становится его неизбывной судьбой. Образы рока, царевичей Алексея и Иоанна, императоров Павла I и Александра I проносились перед его духовным взором. Здесь в великолепном взлете петровской империи он почувствовал страшное содрогание - движение рока. Отсюда потянулись нити к трагическому царствованию императора Николая II. к гибели державного дома Романовых. "...Он создает свой мир - легенду о Российской Империи,- замечает И. Н. Голенищев-Кутузов.-Легенда эта обладает магической силой оживлять русские сердца в пустынях сорокалетнего странствования"{Возрождение. 1932. No 2578. 23 июня.}
Несомненно, имея в виду прежде всего эти последние книги писателя, И. С. Шмелев утверждал, что "все творчество Лукаша наполнено Россией, с ее славой, ее величием, ее движением в мире, ее страданием, неколебимой верой в грядущее воскресение ее. Ей отдает писатель весь пыл сердца, всю страстность писательского дара своего. Русский писатель - такая его природа!- всегда сознавал ответственность своего пути -служения человеку в понятии высоком, как бы священном. Ныне, вдали от родины, русский писатель раздвинул пределы обычного служения, и в его творчестве главное место заступает Россия, вся Россия, и дух, и быт ее, и все, что связано с ней... Так именно делает Лукаш - делал до сего дня, не мог не делать. Писатель выполняет должное назначение свое. Знавшим Россию он помогает вспомнить чудесный Лик, и благодарны ему читатели, и, волевые из них, шлют ему слово привета и благодарности. Не помнящие ее - юное поколение - воссоздают по писателю неуловимый, священный Образ" {Возрождение. 1940. No 4235. 10 мая.}.
Тяжелые условия жизни в эмиграции подорвали здоровье Лукаша: в последние годы писатель тяжело болел, но продолжал работать и в туберкулезном санатории Блиньи. И. С. Лукаш умер 14 мая 1940 года и похоронен на русском кладбище в Медоне.
Отзываясь на известие о кончине писателя, Ариадна Тыркова нашла проникновенные слова, точно очертив место писателя в русской литературе и основной пафос его творчества: "Лукаш горячее всех писателей понимал сердце эмиграции. Во всем, что он писал, слышится шелест невидимых, великодержавных русских знамен. Особенно в его последних вещах, где его любовь к России разгорелась в сокрушительную страсть, в пожирающее пламя. Когда-то таким певцом могучей России был Пушкин, но он воспел ее в эпоху победоносную, нес знамя "при кликах громкой славы".
Лукашу выпало на долю писать в эпоху поражений, бесславия, когда Россия покрыта язвами, когда на русский народ набросили шутовской, кровавый коммунистический кафтан, и все-таки голос звучал такой же беззаветной преданностью родной стране, такой же национальной гордостью. Он знал, что все чуждое, насильническое, чудовищное слетит. Он был весь пронизан беспредельной верой в Россию. И в читателях ее поддерживал, зажигал. Лукаш воплощал в слове духовное, национальное содержание эмиграции, являл самый смысл ее существования. В этом был пафос его творчества" {Возрождение. 1940. No 4237. 24 мая.}. (с) А. Богословский